ИнформацияПрименимость принципов собственности к цифровой сфере неочевидна. Понятно, что информация сама по себе не может иметь владельца, потому что она воспроизводима и “неистощима”: если вы “украли” пароль от моего телефона, вы у меня его не отняли. Более того, теперь у нас обоих есть пароль, и мы можем получить к нему доступ.
Действительно, чаще всего целью создания информационного объекта является распространение: музыка – чтобы её слушать, книги – чтобы их читать, постановки – чтобы их играть. Таким образом, у нас появляются правила для защиты частной и публичной информации, которые не будут зависеть от права на собственность и не будет разделять его главную суть: это будут правила, которые управляют распространением данных и охраняют частную информацию, а не правила, которые возводят забор вокруг конккретных вещей.
Но некоторые цифровые активы, такие как доменные имена, являются и истощимыми и контролируются эксклюзивно. Разные страны тут имеют разные правовые подходы. Например, британское законодательство использует несколько иной подход, нежели в США: там до сих пор, так называемые “нематериальные активы” выпадали из системы охраны собственности.
Разумеется, договорное право и цифровые активы – не одно и то же. Мы не используем принципы собственности к договорному праву, не потому что они неистощимы или могли бы удерживаться эксклюзивно (на самом деле, в большинстве случаев так и есть), но потому что выясненить то, пересекается ли право на информацию с чьими-то другими договорными отношениями будет слишком дорого. Но опять же, это не относится к таим активам, как доменные имена, потому что данные записаны в центральном реестре, который однозначно сопоставляет имя с субъектом из реального мира.
Биткойн и собственность
В этом контексте, Биткойн особенно интересен. Запас биткойнов истощим. А выходы транзакций контролируются пользователем эксклюзивно, при помощи закрытого ключа. Однако, хотя некоторые утверждают, что принципы собственности должны поощрять и поддерживать развитие цифровых технологий, никто не может гарантировать того, что экономические стимулы всегда будут работать однонаправлено.
В частности, мы уже видели, что если деньги созданы для обращения, то для получателя важно иметь уверенность, что ценность полученных средств в его руках была такой же, как и в чьих-либо других. Любые сомнения в этом вопросе, и попытки отличать “хорошие” биткойны от “плохих” могут поставить в тупик обращение биткойнов. Исходя из подобных рассуждений мы можем прийти к заключению о том, что, подобно другим формам денег, в соответствии с гражданским кодексом, никто не может “владеть” биткойнами.
Даже если биткойны – это собственность, они не должны быть защищены режимом, применяемым к другим формам собственности.
Таким образом, в то время как доверительное право может дать пользователю средство для вмешательство в его или её закрытый ключ, гораздо менее понятным остаётся то, что вещное право должно дать пользователю средство контроля за его дальнейшим движением. Если мы применяем защиту собственности к Биткойну, то потребуется принять исключение, касающееся денежных средств.
Это определённо возможно: без сомнений, Биткойн – это договорная форма взаиморасчётов (или, говоря экономическим языком, “средство обмена”) со структурой учёта, чья шкала ценности откалибрована. Но теперь круг замкнулся: даже если биткойны – это собственность, они не должны быть защищены режимом, применяемым к другим формам собственности.
Предположим, такого исключения нет. Фактически, такой подход будет требовать от получателя тщательного расследования (due diligence) при каждом получении биткойн-платежа. В ходе которого получатель платежа должен полностью изучить всю историю транзакций своих выходов (не засветились ли какие-то из них когда-то в каких-то темных делах, не были ли они украдены и т.п.) Но как бы он ни старался, всё равно результат окажется слишком ненедежным, громоздким и непредсказуемым. По мере роста эвристики в информационном пространстве формируются связи транзакций с конкретными людьми и друг с другом, но кроме того, накапливается и другая мета-информация, так что выявлять “невиновность” покупателей со временем становится все сложнее.
Интересно в Японии прецедентное право или нет?
