ГОРЬКОЕ ПИСЬМО ОТ УКРАИНСКИХ РОДСТВЕННИКОВ: У НАС НОВАЯ МЕЧТА – УМЕРЕТЬ БЫСТРО
Горькую историю жителя Днепропетровской области мы публикуем без изменений
Это письмо из Днепропетровской области пришло одной из сотрудниц «Комсомолки». Его написал преподаватель, имя которого по понятным причинам нам пришлось изменить. В остальном в нем не придумано, не дописано ничего. Это горькая история соседа, с которым мы жили как с родным десятки лет...
"Здравствуй, племяшка!
Это я, твой дядя Василий Григорьевич, дядя Василек. Последний раз ты гостила у нас в Днепропетровске летом в 2013-м.
Твои братья Паша и Андрей часто вспоминают, как ты просила у Наташи вареников с вишней, а потом, на закуску, заедала их абрикосовым или кизиловым вареньем.
Нам рассказали, что ты нас долго разыскивала. Наташа, читая твою весточку, расплакалась. В 14-ом, в разгар Майдана, твою любимую тетушку угораздило попасть в аварию. Так что наш Мэрс-бусик, на котором тебя возили в Ялту, оставил нас, как говорят англичане, вместе с Крымом.
Вслед за бусиком, когда кончились деньги на оплату реанимации и лекарств для Наташи пришлось продать нашу квартиру. Год в больнице высосал все. Чтобы оплатить лечение мы с Пашкой, (Андрейка в то время был на заработках в Забайкалье) задолжали всем родственникам, хорошо и малознакомым людям.
Паша Януковича свергал, но узнав о нашей беде, вернулся домой. Я бы не справился без его помощи.
Светлана, пока мы с ее братом носились по городу, добывая деньги, была с матерью в больнице, оставив моих маленьких внуков Сашку и Лизу на попечение их отца.
Медицина у нас и при прежнем режиме не была бесплатной, а после революции и вовсе стала чудовищно дорогой.
У пожилых людей появилась новая мечта – умереть быстро. Пенсия, а она у большинства минимальная – 1100 гривен, у кого вся, у кого почти вся уходит на оплату коммуналки.
Но умереть теперь тоже дорого. Вот умер дед Семен со второго этажа, который тебе в детстве свистульки деревянные в своем гараже строгал. Кинулись хоронить, а денег ни у кого нет. Хорошо, что у покойного гараж оформлен оказался. Его и продали какому-то предпринимателю. Правда, Семену пришлось недельку в морге полежать, пока сделку оформляли. Выручили тысячу долларов. В эту сумму похороны влезли и на поминки осталось. Государство выделило на погребение 2200 гривен, две пенсии Семена. А на кладбище только за могилу рядом с женой 7000 запросили.
Недавно был в Днепре — мы то уехали в село, где баба Нина жила. Но об этом ниже.
Так вот, проходя по улицам удивился однообразию заведений. Окромя супермаркетов и банков - аптеки, ломбарды и залы игровых автоматов на каждом углу. И «разливайки» круглосуточные. Сто грамм паленой водки теперь дешевле самогона - сахар то по 18 гривен за кило уже (в 2013 стоил меньше 4 грн.). Вынес из дому что-то ценное - и сразу в ломбард.
Потом пенсионеры - в аптеку, мужики выпить, а молодежь в автоматы. Нас с Пашкой тоже в ближайшем к дому ломбарде в лицо знали, когда Наташа в больнице лежала. Особенно после операции на позвоночнике, когда в сутки только на лекарства около 100 долларов нужно было. Заложили все украшения, даже кольца обручальные и домашнюю технику: телевизоры, комп, аудиоцентр, стиралку. Последним сдавали холодильник, продукты все равно к тому моменту в нем появлялись редко.
Но потом нам повезло.
В университете, где я преподавал, коллеги нашли выходы на чиновника из Минздрава и по очень ограниченной госпрограмме Наташе выделили деньги на операцию. И, хоть половину этих средств пришлось, в качестве «благодарности», отдать проныре из высокого кабинета, нам удалось сделать операцию, благодаря которой твоя тетушка потихоньку возвращается к нормальной жизни. Деньги эти не выдаются на руки, а перечисляются на счет больницы, так что пришлось помучиться, чтобы разработать схему для отката с привлечением бухгалтера медучреждения.
Когда Наташа пошла на поправку, грянула очередная неприятность. В результате аварии был нанесен ущерб другому автомобилю, из дорогих. Там делов от силы на 200 долларов в самой дорогой мастерской Днепра было – пару вмятин на крыле отрихтовать, да покрасить. Но пострадавший, раздув смету и внеся в нее лишние виды работ, предъявил к возмещению 2700 баксов. Страховка у нас была, но в суете, спасая жизнь жене, я неправильно заполнил документы об аварии, не дождавшись комиссара.
От страховой компании удалось получить только улыбку, которая должна была мне показаться сочувствующей. Пашка откуда-то узнал, что истец - из его майдановских побратимов. Он после событий долго пиарился и стал областным депутатом. Результат их встречи оказался неожиданным. Не знаю, о чем они говорили, но Павел вернулся злой, с синяком на пол лица. Побои снимать отказался и заявил, что снова нужно добывать деньги. Пришлось ему поверить, потерять сына не хотелось.
На работе в универе моя преподавательская деятельность к тому моменту зашла в тупик. Мало того, что я из-за больницы опаздывал на лекции, запустил семинары, и вообще мог заснуть на занятии, добавился и конфликт с новым деканом.
Он требовал из процесса обучения полностью исключить русский язык. Но по специфике моей технической специальности это невозможно было сделать в принципе. Не существует в этом направлении украинской терминологии.
Вернулся из России Андрей. Злой на весь свет. Он больше двух лет укладывал шпалы под Читой. Оставался подольше чтобы помочь матери деньгами на лечение, большую часть отправлял нам. Окончательный расчет с ними производили перед отъездом. Тогда уже начались проблемы с переводами на Украину. Он с ходу не разобрался, как деньги переправить, решил везти на себе. Вот эти деньги у него в два приема и отобрали полицейские. Сначала на Курском вокзале. Потом наши в Харькове нашли то, что удалось спрятать от русских.
До Днепра добирался на перекладных, кляня все и всех.
Последней каплей стало поднятие коммунальных платежей до недосягаемой планки. За нашу просторную трешку, с прописанными четырьмя жильцами, в отопительный сезон счета взлетели почти до 4000 гривен, при моей зарплате 4200. Субсидию, несмотря на ее задекларированную правительством доступность, оформить не получилось.
Вот тут я и решился на продажу нашего семейного жилья. Квартиры в цене тогда уже сильно упали, но сейчас они еще ниже. Нам заплатили 17000 долларов, а в 2012 предлагали 50000! Павлу с Андреем удалось купить двушку в менее дорогом Каменском (это бывший Днепродзержинск, 40 км от Днепра), а мы с матерью отправились ко мне на родину, в глухое село на границе полтавской и днепропетровской области. Ты его знаешь прекрасно, ведь твоя мама отправляла тебя туда на лето вместо пионерлагеря.
Нам удалось по дешевке купить уютный двухэтажный дом на шесть комнат. Это тот самый дом с флюгерами, мимо которого я водил тебя на пляж. Хозяева уезжали на ПМЖ в Израиль, продали за 8000 долларов. К счастью, старым владельцам отключили газ. Иначе бы мы с Наташей прошлой зимой вылетели в трубу вместе с дымком от газового котла. Соседи с примерно такой же кубатурой помещения жгли в холодные месяцы голубого топлива до 12000 гривен по нынешним расценкам. Ну, а мы с матерью перезимовали в трех комнатах с печкой-голландкой и маленьким камином, забаррикадировав второй этаж. В феврале дрова закончились и мне пришлось наведываться с тачкой в ближайшую посадку за акацией. От нее хороший жар и горит долго. И похоже, многие в селе поступают как мы. Если так пойдет – придется ездить в дальний лес. Но там деревья под охраной лесничества. Наверное, покупать придется или взятку давать леснику.
Трудней всего оказалось перестроиться на другой ритм жизни. Особенно угнетало отсутствие интернета. Мы на отшибе, протянуть линию тысяч на пятнадцать потянет. А мобильная связь тормозит и кусается.
Выход нашелся сам по себе. Интернет есть в школе, куда я устроился преподавать математику и информатику. Езжу туда на велике, как в детстве. Все, что нужно в сети, делаю на работе. Зато дома не отрываешься на бесполезные соцсети. Этой зимой я, наконец, перечитал все книги, которые собирался прочесть за последние годы. Внуки правда, приезжая к нам в гости, гневно сопят. У них интернет-зависимость более выражена, чем у нашего поколения. Бегают к сельсовету, там бесплатный wi-fi раздают.
Выжить в селе без подсобного хозяйства невозможно. В местном магазине овощи и фрукты не продают, они тут без надобности. Разве что бананы и цитрусовые под новый год. У всех свое в погребе. Так как мы переехали осенью, наш погреб еще пуст. Побирались по родственникам и соседям. Но в этом сезоне уже начали обрабатывать огород и разводить скотину. Пока обзавелись только десятком курочек и парой гусей. Можно купить корову, но нечем кормить. Сено и солома весной на вес золота.
Хоть я и провел детство в этих краях, чувствую себя как инопланетянин. Сорок лет городской жизни плотно засели в подкорке. Нет тут ни дворников, ни коммунальных служб. Приводил пример внучке – брошенный ею на землю фантик будет лежать до тех пор, пока она его сама не подберет. Все нужно учиться делать самому.
Работы в селе почти нет, только у крупных фермеров, а их единицы. Так что огород и скотина наш удел на ближайшее будущее. Тяжелее всех перенес переезд пес Бим. Да, старик еще жив. Кладет голову на лапы и часами грустит по городской жизни. Даже за курами не гоняется. А когда Пашка приезжает, чует его за пять километров, начинает радостно поскуливать.
Несмотря на дефицит работы в Каменском, Андрей с Павлом почти сразу после переезда устроились на металлургический комбинат. Но поработали не долго. Грянула мобилизация в АТО. Работяг прямо на территории завода грузили в автобусы и увозили в военкомат. Павел, зараженный в свое время революционными мыслями, решил для себя, что несмотря на идейные разногласия, стрелять в людей, оказавшихся на той стороне, он не будет. Среди них есть много его бывших армейских сослуживцев и по его мнению стрелять в них, все равно, что в свое отражение. Так что он перемахнул через забор, чем лишил себя работы. Предупредил брата, чтобы тот не ходил на смену.
Пришлось им обоим уезжать на заработки. В Россию на шпалы Андрей больше решил не ехать. Платить стали меньше и отношение многих россиян к украинцам поменялось не в лучшую сторону. Братья махнули в Польшу, одолжив у нас с матерью на дорогу и оформление документов. Работают во Вроцлаве. Говорят, что отношение к нашим не очень теплое. Украинцы повалили туда сотнями тысяч. Поляки на этом спекулируют, платят меньше чем своим, предоставляя лишь грязную работу. Но на внутреннем рынке найти работу, позволяющую обеспечить себя и не жить в долг – практически не возможно. На плаву кое как держатся те, у кого были запасы, свой бизнес. Но и то, и другое стремительно тает.
На твой вопрос, как у нас относятся к русским и к нашему правительству однозначного ответа я не нашел. По-разному. Для меня стало удивлением, что в Днепропетровской области оказалось гораздо больше людей подверженных нехорошему национализму, чем можно было ожидать. Государственная машина промывки мозгов работает эффективно. Да и внешние помощники у нас хорошие.
Впрочем, как мне видится, у вас пропагандистская машина не меньше нашего людям мозги пудрит. А вот на счет отношения к высшему руководству страны у нас немного иначе, чем в Рос&#
украина че. 
