И еще. Стихи Роберта Рождественского, СССР, «Реквием», 1962 год. В списке запрещенной литературы не значатся.
Вечная слава героям! Вечная слава! Вечная слава! Вечная слава героям! Слава героям! Слава!!
Помните!
Через века, через года,— помните!
О тех, кто уже не придет никогда,— помните!
Не плачьте!
В горле сдержите стоны, горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны!
Вечно достойны!
Ну и современный вариант:
Памяти тех, кто вставлял бутылки и насиловал женщин. Немецких женщин. Украинских женщин. БУДЬТЕ ДОСТОЙНЫ!
Воины Русские, вы, патриоты, что землю Руси защищаете стойко, смело насилуйте женщин Европы, памяти павших будьте достойны! Помните, какой ценой завоевано счастье! Ценой насилия и бутылок. Только оргазма сдержите стоны, сладкие стоны. Памяти падших будьте достойны! Вечно достойны! Памяти Бучи, также достойны!
Да, запомните! Наши предки никогда не были сотрудниками НКВД и никогда не расстреливали невинных людей пулей в затылок. Они никогда не насиловали и не расстреливали немецких женщин на оккупированных территориях, никогда не грабили немецкое население и не забирали там «трофеи» (если что – под статью о мародерстве попал даже маршал Жуков, гуглите в википедии, например), никогда не сажали в тюрьмы тех, кто якобы был «врагом народа», никогда не строили Беломорканал силами зеков, а по-сути, силами ни в чем не повинных людей, никогда за всю историю СССР не морили голодом крестьян (голодомор в СССР – это лишь фикция? (или нет?)), не отбирали у них хлеб и не ссылали их в Сибирь. Это все ложь, придуманная американскими буржуями, которые вот уже 100 с лишним лет мечтают, как бы отобрать Сибирь у СССР и реставрировать там капитализьм. Или всеж нет? Поправьте меня (аргументировано) если я неправ?
Topic: Про преемственность поколений. - page 7. (Read 1228 times)
Это известная книга и она не единственная об этом. Есть воспоминания других фронтовиков о том же. Воспоминания Никулина, ещё кто-то. Просто не все об этом писали, кто-то молчал.
А так, это частое явление на войнах. В условиях массовых армий сложно представить, что в армию идут ангелы с нимбом над головой. Но такое, конечно, есть во всех армиях, не только в советской было. И в амерской есть и у укров тоже. Пыточные есть у обоих армий.
Поэтому ни в коем случае не нужно замалчивать подобные факты в угоду пропаганде. К сожалению, это не фейки. Звери и подонки есть с обеих сторон и во всех массовых армиях.
-----------------
Чичваркин по этому поводу писал:" Мне не стыдно, что я русский, мне стыдно, что они - русские".
А так, это частое явление на войнах. В условиях массовых армий сложно представить, что в армию идут ангелы с нимбом над головой. Но такое, конечно, есть во всех армиях, не только в советской было. И в амерской есть и у укров тоже. Пыточные есть у обоих армий.
Поэтому ни в коем случае не нужно замалчивать подобные факты в угоду пропаганде. К сожалению, это не фейки. Звери и подонки есть с обеих сторон и во всех массовых армиях.
-----------------
Чичваркин по этому поводу писал:" Мне не стыдно, что я русский, мне стыдно, что они - русские".
Есть такая тема. Есть книга мемуаров участника ВОВ Леонида Рабичева, кавалера ордена Отечественной войны 2й степени, командира взвода. Книга эта совершенно легально издана, не находится в списке запрещенной литературы. https://books.google.ru/books?id=shn47pEUqU8C «Воспоминания офицера-связиста 31 армии 1941-1945». Первое издание книги вышло в 2008 году. Позволю себе привести три отрывка из этой книги. Любой может перепроверить эти строки, они легко гуглятся.
Снимаем с повозки мертвого солдата, вынимаем из кармана его военный билет, бирку. Его надо похоронить. Но сначала заходим в дом. Три больших комнаты, две мертвые женщины и три мертвые девочки, юбки у всех задраны, а между ног донышками наружу торчат пустые винные бутылки. Я иду вдоль стены дома, вторая дверь, коридор, дверь и еще две смежные комнаты, на каждой из кроватей, а их три, лежат мертвые женщины с раздвинутыми ногами и бутылками.
Ну предположим, всех изнасиловали и застрелили. Подушки залиты кровью. Но откуда это садистское желание — воткнуть бутылки? Наша пехота, наши танкисты, деревенские и городские ребята, у всех на Родине семьи, матери, сестры.
Я понимаю — убил в бою, если ты не убьешь, тебя убьют. После первого убийства шок, у одного озноб, у другого рвота. Но здесь какая-то ужасная садистская игра, что-то вроде соревнования: кто больше бутылок воткнет, и ведь это в каждом доме. Нет, не мы, не армейские связисты. Это пехотинцы, танкисты, минометчики. Они первые входили в дома.
Шоссе освобождается для движения. Темнеет. Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег. Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерии, ПВО, политотдел. Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе. Во всех комнатах трупы детей, стариков и изнасилованных и застреленных женщин. Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.
В апреле месяце моя 31-я армия была переброшена на Первый Украинский фронт в Силезию, на Данцигское направление. На второй день по приказу маршала Конева было перед строем расстреляно сорок советских солдат и офицеров, и ни одного случая изнасилования и убийства мирного населения больше в Силезии не было. Почему этого же не сделал генерал армии Черняховский в Восточной Пруссии?
Снимаем с повозки мертвого солдата, вынимаем из кармана его военный билет, бирку. Его надо похоронить. Но сначала заходим в дом. Три больших комнаты, две мертвые женщины и три мертвые девочки, юбки у всех задраны, а между ног донышками наружу торчат пустые винные бутылки. Я иду вдоль стены дома, вторая дверь, коридор, дверь и еще две смежные комнаты, на каждой из кроватей, а их три, лежат мертвые женщины с раздвинутыми ногами и бутылками.
Ну предположим, всех изнасиловали и застрелили. Подушки залиты кровью. Но откуда это садистское желание — воткнуть бутылки? Наша пехота, наши танкисты, деревенские и городские ребята, у всех на Родине семьи, матери, сестры.
Я понимаю — убил в бою, если ты не убьешь, тебя убьют. После первого убийства шок, у одного озноб, у другого рвота. Но здесь какая-то ужасная садистская игра, что-то вроде соревнования: кто больше бутылок воткнет, и ведь это в каждом доме. Нет, не мы, не армейские связисты. Это пехотинцы, танкисты, минометчики. Они первые входили в дома.
Шоссе освобождается для движения. Темнеет. Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег. Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерии, ПВО, политотдел. Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе. Во всех комнатах трупы детей, стариков и изнасилованных и застреленных женщин. Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.
В апреле месяце моя 31-я армия была переброшена на Первый Украинский фронт в Силезию, на Данцигское направление. На второй день по приказу маршала Конева было перед строем расстреляно сорок советских солдат и офицеров, и ни одного случая изнасилования и убийства мирного населения больше в Силезии не было. Почему этого же не сделал генерал армии Черняховский в Восточной Пруссии?
Jump to: