Topic: Навальный за нас, а мы за него! - page 18. (Read 135524 times)

теперь ясно, федя за полляма свою жопу продал, за второго ребенка. И это из "тысячи" хороших дел  
Все смешалось в федином доме, и Украина, и НАТО-вские сапоги. Пиздец, ну и каша  

В.Дымарский― Мы продолжаем программу «Дилетанты». Владимир Рыжков, Виталий Дымарский, мы сегодня ведущие и Генри Резник наш гость. Говорим мы об истории судебной реформы в России. В первую очередь и в последнюю мы, конечно, говорим о реформе 1864 года. Еще раз напомню, мы отталкиваемся от великолепной, — не при Резнике будет сказано, — его статьи в журнале «Дилетанты», посвященной Кони, выдающемуся нашему юристу и, соответственно, этой самой реформе, о которой мы сегодня беседуем. Мы вас прервали.
Г.Резник― Понимаете, гласность, наличие свободной прессы – вещь такая нужная бывает. Александр в страшной тайне с Лорис-Меликовым обсуждает эти последующие шаги к конституционной монархии. А Желябов с Перовской в такой же тайне готовят покушение на него. Поэтому после убийства Александра II подсудность судов присяжных была насколько урезана. Но говорю: политические преступления, они…

В.Дымарский― Они и не были.
Г.Резник― Но преступления как бы против порядка управления были переданы в суды сословных представителей, где были представители сословий. Но трудно сравнивать законодательства, потому что были тогда составы преступления очень мелкие, разбитые: 480 преступлений оставалось в подсудности судов присяжных к 17-му году. Что вначале?
Вначале большевики, вообще-то, ввели суд присяжных. Почему? Потому что…
В.Рыжков― Ну как? Народная власть.
Г.Резник― Да, и народная власть и, кроме того, и Ленин там отзывался и прочее.
В.Рыжков― Даже грозились смертную казнь отменить, но затем быстро передумали.

Г.Резник― Смертная казнь – у нас ее и вводили и отменяли.
В.Дымарский― Кстати говоря, выдаю секрет: у нас в следующем номере выйдет большая статья о моратории на смертную казнь, введенном Екатериной.

Г.Резник― Вначале первая Елизавета отменила. Я могу вам сказать, дальше, почему, собственно говоря, они были ликвидированы и почему репрессии были в отношении адвокатов. Вообще, в 37-м году 509 было московских адвокатов. Треть за одну ночь было арестовано. Это в 38-м, 37-й начался и прочее… Да потому что не могла власть терпеть открытые речи адвокатов, которые, между прочим, произнося их в защиту тех эсеров, большевиков и прочих, говорили о несовершенстве социальных условий, среде, которая, понимаете, заела.
Извините меня, власть, которая полный «изм» была, она не могла себе просто позволить. Второе: что такое присяжные? А присяжные судят по совести, по разуму и прочее.
А вот эти репрессии 37-го года… Хорошая версия, я все-таки с ней согласен. Была же перепись 36-го года, и там был вопрос относительно того, как к вере там…атеист, не атеист. И 46% ответили, что они христиане. Сталин не мог, извините меня, потерпеть…
В.Дымарский― Второй религии.

Г.Резник― Конечно, да. По этой причине суд присяжных был ликвидирован. Ну а наши «тройки» — это, знаете, как метко называли «кивалами» народных заседателей. Сейчас очень интересно, хочу вам сказать… в общем, Путин дал поручение, потому что его достали правозащитники с ограничением подсудности судов присяжных. Сейчас практически одно только преступление рассматривается: убийство при отягчающих обстоятельствах. И то только потому, что в Конституции об этом написано. Потому что ведь в Уголовном кодексе смертная казнь числится.[/b]
В.Дымарский― На нее просто мораторий.

Г.Резник― Да. И Путин дал поручение, и Верховный Суд откликнулся, что, вообще, надо бы нам ввести эту модель совместного решения профессиональными судьями и этими самыми присяжными. Я хочу вам такую вещь сказать: я целиком отрицательно к ней не отношусь при одном условии: для тяжких и особо тяжких преступления, безусловно, расширить подсудность судов присяжных, как предусмотрено было концепцией судебной реформы 1991 года. А вот для средней тяжести тогда, когда есть спор между обвинением и защитой, ввести вот эти суды.

Володя, вы знаете, я из чего исхожу? Нет, конечно, это не те выборы трудовых коллективов, нет. Отбор тот же: случайный отбор, как присяжных. И, скажем, ввести, предположим: двое судей и трое представителей народа. Все-таки – только не считайте меня, пожалуйста, идеалистом – я считаю, что, несмотря на эти 86%, люди уже не те стали, и в общем, под дудку плясать профессионального судьи, я так полагаю, уже граждане России через 25 лет после кончины Советского Союза не будут.

В.Дымарский― Генри Маркович, не слишком ли вы идеализируете ситуацию, потому что сколько уже случаев было, — и оказывается это возможно, — манипулирования присяжными: замена одних на других…
В.Рыжков― Запугивание.
В.Дымарский― Запугивание, какие-то переговоры закулисные и так далее.
Г.Резник― Да. И все-таки при этом 25% оправдательных приговоров.

В.Рыжков― А в обычном суде?
Г.Резник― А в обычном суде – тут очень интересная ситуация. Времени просто нет…
В.Рыжков― А вот у меня вопрос: а в 19-м веке в дореформенной России…
В.Дымарский― Сколько было?

В.Рыжков― Да, если сравнивать с нашим временем, как часто присяжные оправдывали, как часто они шли против обвинения?
Г.Резник― Я могу вам сказать. Это трудно сравнивать вот почему – потому что приговоры оправдательные судов присяжных достигали 40-50%, но это время, когда и на Западе десятками процентов исчислялись оправдательные приговоры. Но безвозвратно ушло везде, потому что тогда не было такого фильтра для многих преступлений, как сейчас досудебное производство – это абсолютно правильно.
В.Рыжков― То есть многие дела просто не доходят…
Г.Резник― Нет-нет, ситуация такая была, что просто-напросто в суд направлялись дела поверхностно, так скажем, расследованные, судебных следователей не хватало. И поэтому там фактически уже…

https://www.gazeta.ru/social/2015/12/03/7933277.shtml

А в 2012 году суды присяжных лишились возможности рассматривать дела по тяжким преступлениям: изнасилования, взяточничество, похищения, захват заложников, бандитизм (если вменяемые статьи не предусматривают наказание свыше 20 лет).

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/09/07/81879-istochnik-vsyakoy-vlasti-narod-osobenno-sudebnoy

Источник всякой власти — народ. Особенно судебной

Все дела с политической составляющей должны рассматриваться судом присяжных

Суду не доверяют сами «силовые структуры», лучше других понимающие, как это работает (или «доверяют» ему ровно в той же степени, в какой резиновой дубинке).
В части дел с политической и коммерческой составляющей суду не доверяет вся «вертикаль власти».

Дежурная отговорка президента (в ответ на публичные вопросы правозащитников): «суд разберется» — означает ровно то, что он «доверяет» суду как контролируемому его администрацией механизму, но вовсе не как независимой судебной власти. Впрочем, в последнее время Путин использует такую риторику все реже: видимо, политически и для него тоже это уже не аргумент.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2011/01/17/7304-pravovoe-pole-posle-hamovnikov-mimo-suda-prisyazhnyh-k-sudam-lincha
Правовое поле после Хамовников: мимо суда присяжных к судам Линча

..Без правового измерения никаких шансов сохраниться у России, конечно, нет. Какую-то надежду можно искать в истории права, свидетельствующей, что здесь мы тоже ничуть не уникальны и не «суверенны»: «схлопывание» права и суда в Средние века, например, происходило едва ли не во всех государствах, где брали на время верх тогдашние «силовики». Выход это находило в каких-то иных формах правосудия, ни в коем случае не доверяемого профессиональным юристам. Потому что в такой ситуации выбор уже очень невелик: или извратившая самое себя через «юриспруденцию» законность, или справедливость.

Один из немногих оставшихся в России правоведов Сергей Пашин говорит: «Правосудие — слишком серьезное дело, чтобы доверять его юристам».

У нас как таковых юристов сейчас и нет, великий однофамилец собачки премьера их бы так не назвал.
Все они за редчайшим исключением — менты.
Суд лукаво ковыряется в позитивистских конструкциях, поворачивая их в какую угодно сторону, потому что игнорируются фундаментальные принципы права, и дух его вытравлен отовсюду, даже из университетов.
И последний выбор для страны — между государством без права или правом без тупой «государственности» силовиков.

Справедливость, понимаемая везде слишком по-разному, не может обеспечить вертикального единства страны, которого так пыжился добиться «юрист» Путин, но и формальная «законность», лишенная справедливости, «Единую Россию» не подопрет, эта конструкция рухнет. Напрасно премьер так пренебрежителен к суду присяжных: если это не будут суды присяжных, то будут суды Линча.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2009/02/25/43777-otmenen-sud-prisyazhnyh

Отменен суд присяжных

https://echo.msk.ru/programs/Diletanti/1559318-echo/ ,
http://ryzkov.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=36158:2015-06-08-03-47-58&catid=26:2012-01-24-07-46-59

История судебных реформ

В.Дымарский― Добрый вечер! программа «Дилетанты». И сегодня наш дуэт с Владимиром Рыжковым. Меня зовут Виталий Дымарский.
В.Рыжков― Состав классический.
В.Дымарский― Да. Дебютирует в программе «Дилетанты».Я думаю, что и дальше мы будем вдвоем ее вести в смену с парой Бунтман – Шаргунов. Наш гость, наш главный герой сегодняшний – это Генри Резник, вице-президент международного союза адвокатов, член Московской Хельсинской группы, хотя, мне кажется, что просто Генри Резник — этого уже достаточно.
Г.Резник― Адвокат и все.
В.Рыжков― Человек-бренд.
В.Дымарский― Человек-бренд, да. Генри Маркович, очень рады вас приветствовать в нашей студии!
Г.Резник― Взаимно.

В.Дымарский― Как известно, программа «Дилетанты» – это всегда некие материалы журнала «Дилетант» в таком радиорасширении. И вот в последнем номере, в майском номере опубликована статья Генри Марковича Резника о Кони, о нашем знаменитом юристе Анатолии Федоровиче Кони. И, собственно говоря, Кони – фигура удивительная, о Кони можно очень много говорить. Может быть, мы и о Кони сегодня поговорим, но Кони помимо все прочего – вы не обидитесь, если я скажу – продукт, что ли судебной реформы.
Г.Резник― Он назвал себя… У него есть книга, в 905-м году он написал: «Отцы и дети судебной реформы». http://www.koob.ru/koni_a_f/
В.Дымарский― Он ребенок?
Г.Резник― Он был, может быть, самым удачным ребенком.
В.Дымарский― То есть судебная реформа 1864 года.

В.Рыжков― Меня гложет первый вопрос, позвольте я его задам. У нас есть такое представление о самих себе, что у нас, у русских реформы, как правило, проваливаются. Вот свежий пример, далеко не ходить. Многие считают, что провалились реформы 90-х, в том числе, судебная реформа – считается, что она провалилась. Ну что-то сделали, что-то не получилось. Но у меня вопрос такой: Как вы считаете, почему такой блистательный результат дала реформа Александра II? Почему она получилась? Ведь это было признано всеми: и ее противниками и ее сторонниками. Все считали, что это совершенно блистательная реформа. Вот в чем был секрет, почему в 19-м веке она получилась приАлександре II, а сейчас не получилась?

Г.Резник― Действительно, считается, что, как принято говорить, реформы были в одном пакете. И по всеобщему признанию судебная реформа была самая удачная.
В.Рыжков― Ну да. Там же была военная реформа, земельная реформа и так далее. Судебная – это просто блеск.
Г.Резник― Конечно, да. Земская реформа… Что вам сказать. Надо отдать должное самому выдающемуся правителю России Александру II.
В.Рыжков― Лично ему.
Г.Резник― Да. Вообще, я как-то написал в одной из своих статей…. Я, знаете, сейчас себя сдерживаю, чтобы не начать очень сильно растекаться, поскольку я этой проблемой занимаюсь, как ученый, собственно. Я человек, ушибленный наукой, 20 лет был в науке. И эту реформу, как говорили, Александр провел с кучкой «красных бюрократов». Ведь значение слово приобретает в контексте. Сейчас слово «красный» — ну понятно…

В.Рыжков― Понятно, да.
В.Дымарский― «Красные директора»…
Г.Резник― А вы знаете, как их называли? Их называли красными, потому что они не отучились краснеть за дикости крепостничества. Вы знаете, я опять же процитирую Аксакова: «Старый суд. При одном упоминании о нем волосы становятся дыбом, мороз бежит по коже». Ну, а что говорить относительно тех балалайкиных, вот этих ходатаев и стряпчих, которые были. Это было абсолютно коррумпированное учреждение, которое не обеспечивало даже государственные нужды, скажем так.

И вот Александр II… В общем, у меня еще одна такая метафора, она меня преследует: сублимация. Вы знаете, сублимация – переход вещества из твердое в газообразное, минуя жидкое. Вот вотличие от развития старушки-Европы, все-таки, эволюционное. Ну были и выплески, и кровушка какая-то пролилась. Но там, знаете, какие-то общественные отношения, что-то такое нарабатывалось, постепенно народ переходил из деревни в город, торговля там и прочее. И, в общем, законы, они как-то фиксировали то, что в обществе было. А здесь опять-же классик Салтыков-Щедрин говорил: «Много накопилось паскудства в жизни». И это было решение, я должен сказать, весьма и весьма рискованное.

В.Рыжков― А он осознавал масштаб того, что он делает?
Г.Резник― Конечно, осознавал. И я хочу вам сказать, что было в центре реформы, и вы поймете. Я вам дам короткий ответ на ваш вопрос уже. Все это в реформе было. Мировые судьи, избиравшиеся населением. Дальше. Суд присяжных, к подсудности которого относились вообще все тяжкие и средней тяжести преступления за исключением политических преступлений, государственных, малой толики.
В.Дымарский― Хотя Засулич судили присяжные, между прочим.

Г.Резник― Это особый разговор, потому что глупость, извините меня, графа Палина, который определил это дело не в политические. Поэтому немножко ошибочка была – я слушал одну вашу передачу, где ваш гость говорил, что после дела Веры Засулич политические дела перестали давать присяжным -их и не давали присяжным никогда.
Так вот, вы знаете, царь-батюшка доверял своему народу.
В.Рыжков― Поразительно!
Г.Резник― Он считал, между прочим, своих подданных честными, справедливыми, богобоязненными людьми.
В.Рыжков― И добропорядочными.

Г.Резник― И добропорядочными. И поэтому, в общем, когда вводил суд присяжных, самое тяжелое для этих «красных бюрократов»… Я назову их фамилии, первый был Сергей Зарудный, совершенно, конечно уникальные человек. Я скажу вам определение правосудия его. Ничего лучшего я не слышал. Во-первых, адвокатов нельзя было вводить. Он говорил: «Адвокатов считали бунтовщиками, застрельщиками всяких безобразий, бунтов произволов».
Почему – потому что, действительно, адвокаты присутствовали во Французской революции.
Не одни они были там, но Робеспьер и Сен-Жюст, они, конечно, были адвокатами.
И слова адвоката боялись.
И тогда адвокатов не называли адвокатами в царской России, их называли присяжными-поверенными, чтобы успокоить вот эту самую прессу…

В.Рыжков― Обойти бюрократическое сопротивление.
Г.Резник― А присяжные – это очень интересно было, потому что уже, в общем, вся верхушка наша дворянская была весьма и весьма образована и просвещена, и конечно всем была известна книжка «Демократия в Америке»
В.Рыжков― Торквиля.

Г.Резник― …Торквиля, я считаю одного из самых проницательных умов 19-го века, где он воспел суд присяжных и правильно указал, что это не только чисто юридическое – это политическое учреждение, потому что те, кто судят преступников, они имеют очень большую власть в стране.
И говорил: «Это форма народовластия».
И, кстати сказать, он говорил, что именно благодаря суду присяжных и Англия и Америка стали теми государствами, где в наибольшей степень суды ограждают свободы личности.
Стоп! Минуточку. Сейчас я вас хочу поймать. Вы извините, это вы меня должны ловить. Значит, этот год у нас юбилейный: 70 лет великой Победы. Этот год юбилейный. Есть одна дата, которая измеряется столетиями. Дата, может быть, самая славная из нормативных актов, которые принимались в защиту прав личности. Володя, вы историк.
В.Рыжков― Я не знаю, о чем вы говорите.

Г.Резник― Какую дату я имею в виду?
В.Рыжков― Тут много чего может рифмоваться, не знаю.
Г.Резник― 800 лет великой Хартии Вольностей. 1215 год.
В.Рыжков― Я так и подумал…

Г.Резник― Я был на Лихачевских чтениях в Питере. И там наприглашали всякого люда, и там был лорд настоящий, прелестный человек совершенно. Кстати, мне очень понравилось — он олимпийский чемпион по гребле, когда то был. И мы с ним сидели, беседовали, и вот я ему этот вопрос задал: Скажите, какая юбилейная дата? Забыл лорд, что 800 лет. Это 800 лет суду присяжных, понимаете, да? И вот здесь для меня, конечно, просто загадка, каким образом эти аргументы о том, что это политический институт… Вот Сергей Зарудный…

В.Рыжков― Более того, это же вообще феноменальная вещь: 63-й год, когда уставы были подготовлены – это 2 года, как только отменили рабство. Такое доверие к своему народу, что два года назад отменено рабство — и здесь этому народу дают право суда присяжных. Невероятно!

Г.Резник― Сравните отношение к народу царя-батюшки, советской власти, ну а также, в общем, и преемников, потому что мы же видим, что делают с судом присяжных. И вот Зарудному принадлежит самое выдающееся определение, мне кажется, судебной власти. Вот послушайте: «Суд должен быть не только тверд и непреклонен в решениях, но и знать, все мелочи обыденной жизни, — и главное дальше, — и быть снисходительным к неизбежным слабостям человека». Вы представляете, вот эта формулировка, соответственно легла… А дальше, знаете, какие аргументы реакционеров? «Ну, конечно, хорошо, но не ко времени. Ну откуда мы возьмем?»
В.Рыжков― Да и людей нет.
Г.Резник― Да и людей нет. Откуда мы возьмем таких судей.
В.Рыжков― Юристов нет, адвокатов, судей. Сейчас те же самые аргументы.
Г.Резник― И Зарудный, знаете, что ответил? «В истории так неоднократно было: для крупного дела найдутся крупные люди». Нашлись.

В.Рыжков― Потрясающе!
В.Дымарский― А вы мне скажите, в обществе был консенсус вокруг этого? Или, я бы даже сказал, в элитах, как сейчас модно говорить? Вот вы сейчас Аксакова процитировали. Славянофилы, западники – они между собой нашли некий консенсус…
В.Рыжков― Или просто царь своей волей продавил?
В.Дымарский― Было ли сопротивление?
Г.Резник― Я могу вам сказать, что все-таки, мне кажется, наиболее адекватная историческая оценка: царь проводил это с кучкой «красных бюрократов» при сопротивлении дворянства, которое теряло привилегии и при абсолютной пассивности 80% населения крестьянского…

В.Рыжков― А сейчас говорят, 86-ти.
Г.Резник― …И вы правильно сказали, только что крепостным – им дали право судить преступника самим. И, конечно, суд присяжных прославил Россию, как и элита присяжная – адвокатура. Потому что была впервые профессиональная адвокатура учреждена и король русской адвокатуры Спасович сравнивал с этим ходатаями и стряпчими. А вообще нет ни одного писателя крупного, который бы не описал эту самую фигуру, не было просто. Это и Островский и Гоголь…
В.Рыжков― Русская классика.
Г.Резник― О чем вы говорите! Там и Щедрин и прочие.

В.Дымарский― А можно ли говорить, что с этого началась как бы состязательность в России в судебных процессах?
Г.Резник― Конечно. Так ведь раньше же был письменный процесс. В чем он заключался. Ну хватали. Пытки в той форме дикой, как были раньше, отменены, но сами условия содержания, они были, конечно, пыточные. И что делали эти ходатаи и стряпчие? Они должны были написать бумагу. Бумага исчезала где-то…
В.Дымарский― Где-то.

Г.Резник― …абсолютно в этих коридорах, недрах. И все. И надо было ждать….
В.Рыжков― Генри Маркович, а правда, есть такая версия, что Александр II был взбешен, и это стало одним из толчков, что он распорядился наконец этим заняться, когда ему принесли дела, — а он был высшим судьей, – которые 20 лет ходили по этим бесконечным канцеляриями. То есть, это что? Это что за чертовщина! И это стало одной из тех причин и поводов, когда он разозлился и сказал: «Да давайте наконец сделаем что-то!»

Г.Резник― Вы сказали абсолютную правду. Это подтверждается в источниках.
Но самое интересное другое. Дело в том, что вообще-то, осознавалась при Николае Павловиче, что с этим судом надо что-то делать И комиссия по преобразованию с&

Все смешалось

https://mhg.ru/istoriya-sudebnyh-reform
https://echo.msk.ru/programs/diletanti/1559318-echo/

Г.Резник― Есть все-таки, вы знаете, фигура следственного судьи. Я за его введения в наш процесс. Не судебного следователя, а следственного судьи. Во Франции есть судебный следователь, есть следственный судья. Называется это «судья по свободе и заключению». Вот, понимаете, специально. Он решает этот спор между сторонами обвинения и защиты.
Нас далеко это уведет, но суть какая, посмотрите. Я вот недавно, буквально неделю назад с этим выступил на одном совещании – только на одном, вы будете вторыми, кому я скажу – я все-таки решил посмотреть: все время кричат: «Мало оправдательных приговоров! Обвинительный уклон!» и прочее Я цифры определенные извлек и стал ими манипулировать. У нас примерно миллион на круг дел уголовных поступает в суды. Если взять 20% групповых дел, то получается, у нас миллион 200.

В.Дымарский― Людей.
Г.Резник― Да, людей, которые у нас фигурируют в судах. 90% подсудимых как с особым порядком, так без особого порядка признают свою вину.
В.Рыжков― Сами?

Г.Резник― Оставим в стороне, что там самооговоры… это оставим. Дальше, что у нас получается – у нас получается 10%, которые виновными себя не признают. У нас получается 120 тысяч. Давайте посмотрим. Вот применительно к федеральным судам, у нас 0,4% оправдательных только, потому что, когда говорят 2% — это, знаете, мировые судьи, которые по делам частного обвинения. А присяжные оправдывают 20%. Значит, стандарт доказанности у профессиональных судей – его практически нет никакого, только тогда, когда просто-напросто разрушено здание обвинения. А присяжные — 20%. Давайте примем стандарт 20% за нормальный -толкуют сомнения в пользу обвиняемого. Производим подсчет. Каждый год, представьте себе – они близки к реальным, и, может быть даже вообще реальные – 24 тысячи наших сограждан -не надо сотни там… — 24 тысячи наших сограждан осуждается без достаточных доказательств их вины. Что за рубежом? Что в этой самой Великобритании? Тоже 90% — сделки.

В.Рыжков― Признают.
Г.Резник― Но 10%, когда не признают, рассматривают суды присяжных. И знаете, какой процент оправданий?
В.Рыжков― Какой?
Г.Резник― 50.
В.Рыжков― Каждый второй.
Г.Резник― Понимаете, да?
В.Рыжков― Да. Но это значит, что у нас не все так плохо.

Г.Резник― Подождите, извините. Из тех,кто оправдывает… В Англии, там все дела, где спор между обвинением и защитой отматывают присяжные, 50% — по всем делам. А у нас 20% по 0,000… потому что рассматривается всего 600 дел. А вот эти как раз, которые должны оправдываться по таким стандартам, они признаются виновными. Вы знаете, может быть, среди них и есть виновные. Как Солженицын… когда там говорил: «Арестуем обоих». Он говорит: «Так как же? Один невиновный». – «Ну что вы! Так уж ни в чем и невиновный?» Понимаете, да. То есть у нас в профессиональном суде, дорогие мои, нет презумпции невиновности. Презумпция невиновности тогда, когда недоказанная виновность приравнивается к доказанной невиновности. А что такое судебное доказательство – не устаю это повторять – это что вам, математические формулы, что ли? По природе своей судебные доказательства не могут обеспечить такую надежность.

В.Дымарский― С этой точки зрения, извините, я вас перебью, я всей нашей аудитории советую прочитать статью. Здесь очень много примеров из тех речей Кони о том, что вы сейчас сказали, что не только такиеголые факты… Это потрясающие совершенно вещи здесь есть. Я вам могу даже прочитать. Там один… Спасович, кстати говоря, говорит Кони: «Дело не дает вам никаких красок» — там по отношению к каким-то… «Нет, — ответил Кони, — краски есть. Они на палитре самой жизни. И в роковом стечении на одной узкой тропинке подсудимого, его жены и любовницы».
Г.Резник― И Кони-обвинитель торжествовал над королем русской адвокатуры Владимиром Даниловичем Спасовичем, потому что присяжных надо убеждать. Я должен сказать, что это, конечно, потрясающая обвинительная речь.

В.Дымарский― И еще одна здесь вещь меня тоже потрясла совершенно: «Сделал, — в смысле совершил преступление, — да, сделал, но необязательно виновен». Но не виновен.
В.Рыжков― Вот эта история с Засулич как раз.
В.Дымарский― Да, сделала, но не виновна.

Г.Резник― А вы знаете, Засулич – не надо обобщать. Это дело уникально. Я им занимался долго. Оно единично, оно эксклюзивно. Засулич нельзя включать, как ошибочно, в число террористов. Террористы совершают свои акты с целью изменить политику, заставить какие-то идеи принять. Засулич мстила за поруганное достоинство 19-летнего студента, которого генерал-губернатор Санкт-Петербурга Трепов, сводный брат царя приказал выпороть.
В.Рыжков― У нее был совершенно другой мотив.

Г.Резник― Конечно. И самое интересно, власть слепила этот обвинительный вердикт. Потому что страшное в обществе возмущение, а власть молчит. И прокуратура потеряла двух самых блистательных обвинителей: Сергея Андриевского и Владимира Жуковского. Они отказались обвинять Веру Засулич на тех условиях, которые поставил министр Палин: не упоминать вообще о том, что было в тюрьме.
В.Рыжков― И какова была причина.
Г.Резник― А причина была такая: они на таких условиях…
В.Рыжков― Я и говорю, да, конечно, им запретили говорить.

Г.Резник― А какие были прокуроры, представляете! Ушли в адвокатуру. А дальше очень интересно. Вы знаете, Трепов, он проявил неуважение к присяжным. Он отказался явитьсяв суд, сказал, что на болезни. Всем было известно, что он на дрожках там ездит и прочее… А, конечно, едва ли не идеальная защита Петра Акимовича Александрова. Александров произнес речь, сделав акцент на этом, что этот произвол никак не осужден. И вот я думал, как в одном афоризме как адвокат – ну судебный адвокат, я люблю сказать, в одной фразе выразить – он даже не просил ее оправдать. Вы знаете, какие заключительные слова? «Она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренной…».

В.Дымарский― «…И остается только пожелать, чтобы не повторялись причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников».
Г.Резник― Я просто стараюсь представить присяжных, которые вошли в совещательную комнату. И я понял, какую проблему поставил перед ними Александров: осуждение Засулич означало оправдание Трепова. И вот эти дела, это достоинство судов присяжных, которые корректируют формализм закона. Помните, бывают такие дела, в которых рационально нельзя объяснить, почему человека нужно судить или почему его нужно оправдать. «Берегись автомобиля» помните? Помните, что говорил свидетель, друг.

В.Дымарский― Он и прав, он и виноват.
Г.Резник― Он говорит так: «Товарищи судьи, он виноват, — Ефремов играл, — но он… не виноват!» И вот там, где… ну вот, например, могу вам сказать – правда, там был обвинительный… — есть потрясающая речь Плевако в защиту корнета Бартенева по убийству Висневской. Есть речи Андриевского, Карабчевского, когда перед присяжными правда жизни раскрывалась. Вот этот гнет этих страшных обстоятельств страшных, которые на протяжении длительного времени, особенно, конечно, поведение потерпевшего… что есть такие ситуации роковые, в которых человек не может этому противостоять. Понимаете, это не злая воля у него, он вынужден был, это было единственное средство выйти из такой ситуации.

И, кстати, наши присяжные в Иваново уже – 10 лет назад – оправдали женщину, которая убила своего мужа. А он спал, а она взяла, извините, утюг и его убила. А знаете, что выяснилось? Выяснилось, что на протяжении лет 5-7 он совершенно издевался над ней, над детьми, избивал, выгонял на мороз и прочее. Она стучалась во все двери – не знаю – ФСБ, МВД. Ее отовсюду гнали. И в очередной раз они вымыла пол, она накормила детей, стала с ними учить уроки. Он пришел совершенно пьяный в грязных сапогах, выгнал детей на улицу, избил ее. И завалился на чистую постель спать. И она его убила. И присяжные вынесли оправдательный приговор. Это вот показатель. Присяжные, люди, простые люди, между прочим, маленькие люди, будучи оставленные в покое…

В.Рыжков― Ну ровно об этом Торквиль и пишет. Он же пишет, как создавалась Америка с самых корней вот такими простыми людьми. И они и законы принимали, исходя из знания жизни, из здравого смысла.
В.Дымарский― И в деле Засулич – это еще реакция на бездействие государства, бездействие властей.

Г.Резник― Абсолютно, конечно. И вот это уникальная ситуация. Любой закон, какой бы хороший он не был написан, он все-таки формален и в этом его достоинство: закон должен быть формален. И где судьи самые справедливые, беспристрастные – что они? Они вынесут обвинительный приговор со смягчающими обстоятельствами. Кстати, Кони, между прочим, склонял присяжных… Напрасно его упрекают, что он…
В.Рыжков― Выгораживал.

Г.Резник― Он закончил тем, что «в общем, вы знаете может быть осуждена, но со снисхождением». А вот присяжные считают, почему? Потому что вина в суде присяжных – это не вина в профессиональном суде. Вина – это значит, овиноватить человека, признать, что он в этом проявил дурную натуру, что он— носитель злой воли. А тогда, когда другая ситуация, когда он вынужден практически, поэтому понятно, какие присяжные, когда творились репрессии такие? Когда осуждали парикмахеров, крестьян…

В.Дымарский― И, наверное, голос присяжных в таких случаях – это еще и голос общества, который говорит: «Мы готовы и дальше рядом жить с этим человеком».
Г.Резник― Конечно, они считают, что он не заслуживает того, чтобы его отправить в тюрьму.
В.Дымарский― И они готовы с ними жить вместе.
Г.Резник― Конечно.

В.Рыжков― Я еще хочу вот, что спросить. У нас, когда заходит речь о нашем времени, говорят: где мы найдем честных судей? Как тогда они решили эту проблему? Где они нашли этих замечательных, честных судей?
В.Дымарский― Кто у нас, де Голль заменил всех судей?
В.Рыжков― Как они решали эту проблему?

Г.Резник― Вы знаете, я могу сказать, что большинство наших судей – это приличные, честные люди. Если бы не было такого отвратительного явления в нашем правосудии, как заказные дела… Если один раз судью нагнули – это уже другой…
Если бы не было этого порочного наследия: обвинительный уклон нашего суда, который сразу не преодолевается. Наши судьи– это я просто повторюсь – наши судьи ощущают себя не представителями особой власти – а задача судебной власти – не обеспечить функционирование государства, извините меня, а защищать территории свободы личности от вторжения туда других властей – вот это функция суда. Это отдельная власть. А наши судьи по-прежнему считают себя чиновниками в мантиях определенно. И поэтому наша власть, она лукавит. Она очень бы хотела, чтобы судьи по большинству дел действительно судили бы справедливо, честно и прочее... как по большинству дел мелких выносят, в общем, действительно, нормальные приговоры.

P S не долго натовские вражеские сапоги и их шестерки будут топтать землю русскую.

материнский капитал за второго ребенка 500 000 это тоже для семей не лишнее и для многих неплохие деньги.

воевать в крым ни одна вшивая собака не сунулась

ты знаешь виновных просто стесняешься это сказать

олимпиада в сочи

вывод России из под западной оккупации

федя, а какие у хуйла успехи, ну кроме того что тебя дурачка запугал так, что ты ему с двух аккаунтов лижешь?

Ну если твой царь, после ботокса похож на жопу, то конечно, он кроме говна, ничего больше выдать не сможет  

Ну если твой царь, после ботокса похож на жопу, то конечно, он кроме говна, ничего больше выдать не сможет  

Ты реально кроме говна ничего не видишь? Твой организм просто настроен только на говно и не знает других вещей, гавнюку из гона не выбраться никогда.  

Нет федя, ты к власти относишься как раб и тут я должен признать их успех, кроме вербовки таких как ты слабых духом, никаких успехов нет. Ты пойми Федя, два раза не "опускаются", приведу тебе пример. Представь ситуацию, в каком нибудь коллективе людей, ловят за руку крысу, как думаешь его статус крысы может измениться в будущем? Да я вижу всё это гавно, как и любой нормальный человек, но испачкался в нём ты и именно поэтому ты пытаешься всех вокруг убедить, что это мёд, просто такой цвет и запах, особый свой путь к русскому миру  пойми федя, нельзя усидеть одной жопой на двух встречных поездах и ты не бабочка, а червячок который сидел в кучке "коричневого мёда" и вдруг земля начала трястись и ты вылез 
Федя, я человек великодушный и поэтому даю тебе шанс совершить метаморфоз или оставайся червячком и жди когда тебя вместе с твоим гавном выкинут на свалку истории 

Я к власти отношусь адекватно, если происходит что то хорошее то к этому хорошо отношусь, если что то плохое, то отношение к этому однозначно плохое. А есть упоротые шизофреники, с твоей стороны, или с противоположной так называемые патриоты. Есть третья сторона, в нее входят адекватные люди, такие как я. Это можно сравнить с мухами и бабочками, вот ты как муха видишь вокруг себя только гавно и живешь поэтому по уши в дерьме, а есть бабочки у них только цветы вокруг. Один клоун писал что в латвии нет национализма. https://m.youtube.com/watch?v=fDQ4LDjTC_0&t=27s

https://navalny.com/p/5225/

Европейский суд присудил Алексею Навальному компенсацию морального и материального вреда, а также возмещение судебных расходов. В общем сумма компенсации морального вреда составила 50 000 евро, материального вреда — 1025 евро, а возмещение судебных расходов — 12 653 евро. Судья Келлер также указала в своём особом мнении, что в аналогичных делах суд присуждал компенсацию морального вреда 25 000 евро за один эпизод нарушения, а в деле Навального присудил всего 50 000 за семь эпизодов. По мнению судьи Келлер компенсация морального вреда Навальному могла бы быть в три с лишним раза больше.
Поздравляю с успехом моего партнёра по РосЕвросуду Константина Терехова, моего адвоката Ольгу Михайлову и вообще всех, кто защищает права граждан в ЕСПЧ — на эти отличные решения можно будет ссылаться в дальнейшем.

Этот успех меня радует, но и огорчает.

1. Компенсации за незаконные решения будут взяты не из кармана судей-жуликов, а из бюджета РФ. Хотя мы активно работаем над тем, чтобы исправить это https://navalny.com/p/5190/ .

2. На судебную и правоохранительную систему мы выкидываем триллионы. 20% бюджета. А правды по пустяковому делу добиться невозможно, кроме как в ЕСПЧ. Но сколько людей имеют возможность дойти до ЕСПЧ? Почему надо ждать несколько лет, чтобы получить справедливое судебное решение?

Почему ближайший гражданину РФ суд, готовый вести процесс как положено по закону, находится в Страсбурге?

Мои три первые решения, если становлюсь президентом РФ:
- освобождение политзаключенных;
- принятие закона о борьбе с незаконным обогащением;
- судебная реформа.

России, фактически, надо не реформировать судебную систему, а создать её. То, что есть сейчас — мерзость, основанная на телефонном праве и взятках. Никто не может добиться справедливости в этих «судах». Ни одна реформа не пойдёт, пока нет судов.

Не будет никакого роста и никаких инвестиций.

Срочные меры:

- ликвидация зависимости судов от АП, которая сейчас назначает их и присваивает звания,

- ликвидация зависимости судей от председателя суда, распределяющего дела,

- прекратить набор судей только из рядов секретарей судов и «силовиков». Не менее 50% судей должны набираться из адвокатуры и академического сообщества. Карантин на назначение бывших чиновников и работников судов (то есть 2-3 года они должны поработать в частном секторе, адвокатуре или преподавать),

- кардинально расширить полномочия судов присяжных. Они должны рассматривать большинство дел, включая экономические,

- ввести выборность мировых судей.

Если вам, как и мне, нужен справедливый суд, то поддержите моё выдвижение и участвуйте в кампании вместе со мной.